— Я слышала, кто-то уже бодрствует? — Она бросила взгляд на письма. — Что-нибудь случилось? Ты хочешь со мной поговорить?

— Я… нет… — У Нэлли не было привычки говорить с кем-нибудь о своих проблемах. — Мне нужно приготовить завтрак.

— В ночной рубашке?

— Нет, конечно. Сейчас переоденусь. — Нэлли было трудно сосредоточиться.

— Нэлли! Поговорим начистоту. В следующее мгновение Нэлли села за стол и все рассказала Берни.

— У меня сложилось не правильное мнение о нем. Он всегда был так добр ко мне, а я очень плохо думала о нем. Как я могла так обидеть его?

— Мы все обижаем тех, кого любим. Сейчас тебе надо пойти к нему и рассказать все как есть.

— Я не могу.

— Ничего удивительного в том, что признаешься в любви мужчине. Половина любви — унижение. Ты должна…

— Я бы сделала все, сказала бы все, что угодно, но не могу уйти из дома: должна приготовить завтрак и обед, так как к отцу сегодня вечером придут инвесторы. Я должна…

— Охранять их покой? — резко спросила Берни.

— Да, я так думаю. Это вздор, но я не могу оставить их.

— Они будут еще спать, пока ты будешь отсутствовать.

— Спать? Но отец никогда не спит после семи.

— А сегодня будет. Поверь мне.

Нэлли посмотрела на тетю и почему-то поверила ей.

— Вот и молодец. Теперь иди и переоденься. Надень голубое бархатное.

Нэлли хотела спросить, как Берни догадалась об этом платье, но не хотела терять время. Она горела желанием как можно скорее увидеть Джейса.

Оставшись одна на кухне, Берни щелкнула пальцами. Ее ночной халат тут же исчез, а вместо него на ней оказалось шелковое платье цвета ржавчины, ворот которого был отделан кружевами ручной работы. Сев за стол, Берни опять щелкнула пальцами, и перед ней вместе с ежемесячными приложениями к журналу «Пипл» появилась тарелка с круассанами и кофейник с «мокко». Теперь ей оставалось одно: ждать. Как только Джейс увидит Нэлли, он все простит ей, и скоро зазвучат свадебные колокола. Берни останется только немного — разобраться с Чарлзом и Терел, и все дела ее будут закончены. Она сможет наконец попасть в комнату «Фантазия» на Кухне. Как на этот раз насчет ковбоев? Вместо драконов, которые были в прошлый раз. Предположим, он будет скаутом, а она — молодой смелой леди, которой нужно спасти отца и брата. Скаут сначала не захочет брать ее с собой на рискованное дело, потому что она — женщина, но потом… Во всяком случае, она попробует, когда вернется на Кухню.

Нэлли дрожащей рукой постучала в гостиничный номер Джейса — ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда она обдумывала, что скажет ему.

Джейс открыл дверь. Лицо его было печально, но, увидев Нэлли, он гневно нахмурился.

— Пришла попрощаться? — спросил он и отошел в сторону, так как укладывал вещи в чемодан, собираясь в дорогу.

— Я пришла попросить прощения, — тихо сказала Нэлли, входя в комнату. — Вы были правы во всем, а я не права.

— Неужели? — ухмыльнулся Джейс, укладывая в чемодан рубашки. — Не права в чем-нибудь особенном?

— Сегодня утром девочка принесла мне ваши письма. Кажется, ее тетя солгала сыну почтальона, и он отдал их ей, вместо того чтобы отправить мне.

— Как интересно, — пробормотал Джейс, но по его голосу это не чувствовалось.

— А сегодня утром Мэй пришла ко мне и созналась, что она с подругами лгала мне. Вы не пытались… целовать их?

— Нет, я не пытался, — сказал Джейс и, повернувшись на мгновение, пристально посмотрел на нее. Нэлли перевела дух.

— Я пришла просить прощения за все, что сказала, и за то, что плохо думала о вас.

— Так что же теперь, по твоему мнению, я должен делать? Сказать, что все прекрасно? Простить тебя за все и все начать сначала?

— Я не знаю, — тихо ответила она. — Я знаю одно: я вас люблю.

Джейс помолчал, его руки перестали перебирать вещи в чемодане.

— Я любил тебя, Нэлли. Полюбил с первого взгляда, но я оказался недостаточно сильным, чтобы бороться с твоей семьей. Ты веришь всему, что они говорят тебе. Я не хочу провести всю жизнь в борьбе за твое спокойствие — Я не знала, ничего не знала о письмах, — проговорила Нэлли.

Джейс повернулся и взглянул на нее.

— И ты, конечно, не знала о «Вобрук шиллинг», ведь так? Скажи честно, это отец настоял на твоем приходе сюда? Или ты пообещала своей жадной сестренке? Если заполучишь «Вобрук шиллинг», то дашь им… Что? Сотню платьев Терел и новые фрахтовые корабли отцу?

«Тетя Берни сказала, что нужно унижаться, но я не могу больше переносить это», — подумала Нэлли, а вслух сказала:

— Моя семья желает мне только самого хорошего. Отец и Терел не хотели, чтобы я вышла замуж за человека, уехавшего из города, не оставив даже записки. Не было никакого доказательства, что вы посылали письма или не це….

— Целовал всех девушек? — сердито продолжил он. — Доказательство было — мое слово. Тебе нужно было верить мне. Ты должна была…

— Да, я должна была, — сказала Нэлли, еле сдерживая слезы. — Но не сделала. Мистер Монтгомери, я не борец. Я хотела честно поступить со всеми, кого это касалось, и, кажется, потерпела неудачу. Я приношу свои извинения.

— Твои извинения приняты, — строго сказал Джейс. — А сейчас, если ты не возражаешь, мне нужно успеть на поезд.

К горлу Нэлли подступил комок. Она не могла говорить. Кивнув головой, она удалилась из номера, спустилась по ступенькам и вышла из отеля. Она шла домой, не разбирая дороги. Ее словно убили, она понимала, что жизнь ее кончена.

Берни читала на кухне журнал «Пипл», когда услышала, что входная дверь открылась. Она ожидала, что Нэлли прибежит сюда со своим красивым рыцарем, но вместо этого услышала тяжелые шаги поднимающегося по лестнице человека.

— Что же теперь? — пробормотала Берни. — Даже у Антония и Клеопатры не было таких проблем. — Отодвинув от себя журнал, шоколадные конфеты и кофе, Берни тоже поднялась наверх.

Нэлли ничком лежала на кровати.

— Расскажи, что произошло? — спросила Берни, облизывая пальцы.

Нэлли ничего не ответила. Берни пошевелила ушами.

— Он говорит, что я должна была ему верить, — прошептала Нэлли.

— Ах, мужчины любят слепое повиновение. Нэлли, позволь дать тебе маленький совет. Это совет женщины, которая немного знает мужчин. Говорят, что лучший друг мужчины — собака, а женщины — бриллианты. Мужчина любит собаку, потому что в ней есть все, что он хочет от женщины: он хочет иметь симпатичную, изящную жену, желательно блондинку, которая делала бы все, что он захочет. Он хочет, чтобы по команде «Пойдем!» она встала, завиляла хвостом и последовала за ним. Он не желает слышать от нее вопросов «где», «когда» или «как»; не хочет, чтобы она имела свое мнение. Что касается женщины, то она может доверять бриллиантам, потому что они не бегают по ночам и не читают нотаций, как она должна себя вести.

Кажется, эти слова никак не подействовала на Нэлли, поэтому Берни продолжила:

— Ты не поняла? Ты не была его лучшим другом.

— У меня есть другие обязанности.

— Да, конечно, они у тебя есть, но ты пытаешься говорить с влюбленным мужчиной на языке логики. Не нужно этого делать. Влюбленность — это чувство, которое до некоторой степени чуждо мужчине.

Берни посмотрела на Нэлли, тихо плакавшую в подушку, и поняла, что ее слова не возымели никакого действия на старшую дочь Грэйсона. Она впервые в жизни влюбилась, была полна надежды и уверенности, что стоит заполучить этого парня, — и все в ее жизни устроится. Никогда больше она не будет сердитой или одинокой. Казалось, что, любовь решит все проблемы.

Берни знала, что прописные истины Нэлли говорить бессмысленно. Истина ничего общего с любовью не имеет.

— Хорошо, — со вздохом сказала она. — Прости, что ничего не получилось. Может быть, тебе лучше забыть его.

— Я никогда не смогу забыть его. Он был таким милым со мной, а я вела себя с ним отвратительно. Теперь он ненавидит меня, и я этого заслуживаю.